Родители считали, что мобильные агрегаты несут болезни для головного мозга и впадали в истерику даже при намеках о их приобретении, поэтому мне оставалось только вздыхать. Даже у фэйри вон есть, а я все по старинке, только со стационарных аппаратов могу позвонить.

За высокой резной конторкой разместился невысокого роста пожилой мужчина в больших очках и чашечкой чего-то горячего, откуда вился дымок. Его нос отличался удивительной синевой, а острые уши сразу выдавали выходца из Холмов. Рядом на полке сидела сова и, не моргая, смотрела на нас.

— Добрый день, — произнесла я вежливо, — я впервые в этих краях, не знала, что в нашем городе есть лавки малого народа. Могу я узнать, чем у вас торгуют, мистер…

— Кхе-кхе, — засмеялся человечек, — зови меня Фирдаригом. А вы милая человеческая девушка, такая воспитанная, не то, что наши юнцы. Я могу продать вам все, если это, конечно, интересно.

— Можете называть меня Дэс, — чопорно заявила я, копируя фэйри-стиль, — а моего спутника — Кортесом. Подскажите, пожалуйста, «все» — это что именно? И… маньяк, вы сказали?

Последнее меня несколько напрягло. Улица с такими лавками доверия не вызывала в принципе, на улице поджидали дикие молодые люди, которых раньше из Холмов не выпускали, а теперь еще и информация о каком-то маньяке.

— Да, — запрыгал Кортес, — какой маньяк? Который бухгалтера Весны убил?

Синеносый пожевал губами и осведомился:

— Бухгалтера? Э. Поменяете информацию о бухгалтере на мои сведения про маньяка?

— Объем по объему, цифра за цифру, говорю я, — важно согласился попугай.

Ох, уж эти фэйри. То есть лавочник про бухгалтера весенних ничего не знал, но знает про некоего маньяка, а Кортик согласен с ним поменяться.

Я только выдохнула с облегчением. Во-первых, сама я по договору с Йовилем не могла рассказывать о деталях, только о ситуации вообще. А Фирдариг выглядел достаточно хитрым фэйри, вполне способным вызнать мелочи и втолкнуть меня в конфликт с сидом. Во-вторых, само помещение вызывало у меня оторопь. Мне нужно некоторое время на адаптацию, просто приноровиться, хоть пару минуточек. Слишком быстро развивались события.

Я сжала одной рукой другую, еще помнящую тепло твердой ладони.

Кортес шумно обменивался сведениями с человечком, при этом оба увлеченно жестикулировали, один руками, второй — махая крыльями, а мы с совой осторожно поглядывали друг на друга.

Оказалось, маньяком хозяин лавки назвал неизвестного, убивающего в городе девушек.

— Странно, — растерянно сказала я, — убийства, конечно, происходят, но про маньяка давно бы уже все газеты кричали.

— Это потому, что вы, люди, невнимательны, — заквохтал довольный Фирдариг, которому явно доставляло удовольствие обсуждать маньяка. — Эти убийства происходят редко, жертвы убиты по-разному, вот полиция и не может их связать в одно целое. А у нас на ИтамИтут давно ставки делают, потому что рядом с раздетыми девушками каждый раз находят обрывки искусственных острых ушей. Кто-то из вас так ненавидит детей Холмов, что убивает девушек, сначала наряжая их как фэйри.

О. Я испугалась. Волею судьбы я знала многих, ненавидящих волшебный народ всей душой. Неужели кто-то из «ЛПФ» сошел с ума и начал собирать страшную жатву смерти, при этом трусливо не нападая на настоящих не-людей.

Пока попугай сообщал о гибели Рокселя, к моей радости без деталей про усекновение головы и не упоминая факта моего невольного участия, я лихорадочно думала.

— А ведь я знаю возможного убийцу девушек, — сказала я и тут же прикрыла рот ладошкой.

Глава 16. продолжение

— Только натурой! — взвизгнул попугай. И я удивленно уставилась на него. Надеюсь, он не планирует брать «натурой» с этого милого старичка. Кхм.

Но Фирдариг явно понял попугая как надо, по крайней мере с удовольствием завопил с не меньшей громкостью:

— Она сказала «возможного», значит не прямые, а косвенные улики! Их труднее обменять, я ж разорюсь, дети по миру. Натура? Натура будет из базовых артефактов и услуг!

Мы с совой переглянулись. На ближайшие минут десять оба спорщика были потеряны, поэтому я пошла вдоль полок рассматривать товары, а сова косолапо двинулась за мной, роняя мелкие предметы на пол, останавливаясь и внимательно провожая их взглядом.

— Мы сейчас сбегаем за кладом лепрекона, — наконец, сообщил запыхавшийся, но довольный Кортик, — за «возможные» косвенные сведения нам зарядят кольцо сейчас же и передадут два артефакта на выбор. Один базовый, первого-второго уровня. Второй средний, третьего-четвертого уровня. При условии, что мы больше никому, кроме прямого фэйри-нанимателя, эти сведения не расскажем.

— Если! — вклинился подбежавший Фирдариг, дергая меня за подол и тыкая указательным пальцем. — Если он сам вас об этом не спросит! И еще вопросики. Как вы раскрутили лепрекона на информацию о сокровище?

— Дэс с него шапку стянула. Раз и шапка в ее руках. Пришлось этой пивной кружке на координаты раскошеливаться.

— Точненькие?

— Самые наиточнейшие.

Лавочник заморгал глазами, почесал лысину под маленькой черной шапочкой. Подумал еще немного, почесал нос измазанным в чернилах пальцем.

— Странненько, без сильного фэйри рядом… А ругался сильно?

— Да нет вроде.

— А дрался?

— Тоже нет.

— Друзей звал? Магией отбивался?

Кортик вспорхнул мне на плечо и почесал крылом бандану.

— Нет, — его голос с каждым ответом звучал все менее уверенно.

— Что-то не то, — вынес вердикт старичок, — пошли проверять.

Я сжалась. Если клад окажется обманкой, придется передоговариваться и не факт, что на сведений о возможном убийце ценности хватит на зарядку высшего, почти обнуленного артефакта.

Вернулись они быстро, таща по земле нечто невидимое, но однозначно тяжело. Оба низеньких переговорщика сосредоточенно пыхтели, но выглядели при этом довольными. Уф, значит, все не так уж и плохо.

Под взмахом маленькой ручки проявился крупный глиняный горшок, обвязанный зеленой тряпицей по горлышку. Какой же большой, такой и я подниму с трудом.

— Намного больше, чем надо, — радостно сообщил Кортес, сдергивая ткань и открывая плотно набитые внутрь сосуда золотые монетки.

— Могу взять на сохранение или обменять на товары, — вторил, подпрыгивая, Фирдариг.

Мы все столпились у горшка, завороженно его разглядывая. На пол слетела даже сова.

Необычно здесь продажа называется — обмен денег на товары. Переглянувшись с Кортесом, я покачала головой, тащить в офис горшок по городу было бы крайне опасным мероприятием. При всех своих странностях синеносый выглядел все более надежным, поэтому мы довольно быстро ударили по рукам.

Лавочник хранит остатки после оплаты в течение недели, если мы оставляем средства и дальше, начинает платить небольшой процент.

— Это уже не хранение, а вклад считается, — бормотал он, записывая наши данные в огромный фолиант, лежащий на высокой конторке.

Дальнейшее произошло быстро и красиво. Фирдариг открыл большую красную шкатулку, выложенную изнутри бархатом, положил в нее пустое колечко и некоторое время стучал по крышке кулаком.

После очередного удара шкатулка распалась в труху, а на ее месте сияло белым светом знакомое кольцо Йовиля.

— Кокнули мой заряжательный артефакт, — со слезой в голосе сообщил лавочник, будто не он только что нещадно лупасил по деревяшке, — весь заряд в кольцо ушел.

Как ни удивителько, я все более комфортно чувствовала себя в этой необычной лавке, рядом с деловитым хозяином и философски настроенной совой. Мы находились в начале улицы, что же будет дальше, ведь не даром у нее такое многозначительное название "ИтамИтут". Удивительно, почему по мостовой армиями не топают группы туристов со всего мира.

Дверь грохнула, открываясь, и Фирдариг неуловимым движением скрыл горшок с золотыми, снова сделав его невидимым.