Флер медленно рассеялся, оставляя волшебную легкость, настроение приподнятости.

— А разве мы…? — осторожно спросила я, отдышавшись.

— Нет, мы вместе — нет, — сообщил Брзн, открывая глаза. Два кольца, золотое и серебряное, переливаясь расплавленной ртутью, крутились в противоположных направлениях по радужке. Фзйри погладил меня по рыжим прядям и счастливо улыбнулся, — ты уже напиталась, а я никогда столько эмоций не ощущал. Просто радуга чувств, словно ты не сид, а полукровка, но они не возрождаются в купели. Я подумал… хочу, чтобы ты по-настоящему захотела, не только для того, чтобы выжить. Сейчас тебе хватит для самостоятельного восстановления сил и питания, не обязательно полное соитие. Но, если настаиваешь, мы можем продолжить.

Его заинтересованность была ощутима и дарила удивительно приятные ощущения. В брюках мужское естество мне понравилось намного больше, чем в открытом виде. Но к продолжению любовных игр по собственной инициативе с полузнакомым парнем, причем уже без серьезной причины, я не была готова.

— Что ты, все отлично, — быстро уверила я, — совершенно не настаиваю.

Мне вдруг стало отчаянно стыдно, я прижала лицо к его груди и тут же отпрянула, почувствовав шелковую обнаженную кожу. Ох. Мы были расстегнуты и, моя грудь прижималась к мужскому телу без всяких преград.

Брэндидах рассмеялся, тихо, словно камешки застучали по воде:

— Впервые меня не хочет свободная девушка. Странное ощущение, огонек. Как вызов достойного противника.

Прищурившись, он жадно смотрел, как я, краснея, застегиваюсь и встаю с кушетки. Поднялся сам единым слитным движением, которое я запомнила еще в ресторане. Секунда и он стоит рядом.

— Позволь.

Мои подрагивающие пальцы отстранили, он быстро застегнул пуговички, напоследок ласково погладив пальцем кожу и вызвав стайку мурашек.

Сам он привел одежду в порядок просто проведя рукой, пуговицы застегивались сами. У меня невольно закралось сомнение, почему же нельзя было проделать то же самое с моей одеждой.

— Брзн. Я знаю, что это говорить нельзя, но скажу. Спасибо тебе.

Он замер, заледенев телом, и медленно поднял голову, бросив на меня острый, напряженный взгляд. Его глаза, уже спокойно янтарные, снова блеснули горячей расплавленной ртутью.

— Какое искушение, огонек. Что же ты делаешь…

пно передо мной предстал настоящий высший фзйри. С безмятежным, ничего не говорящим лицом, величественный и далекий.

— По букве Валь-де-валь как сид, я не могу простить подаренную благодарность, Дэстини, поэтому я ее принимаю. По праву сильнейшего я заберу у тебя услугу, равную твоей жизни, но с отсрочкой. Мне надо подумать.

Он обвел глаза скромное хозяйственное помещение, ставшее нашей спальней, ряды полок с ящиками, груды картин и масок. Губы его сжались плотнее, и больше не сказав мне ни слова, принц Осени, Наследник Короны Брэндилахушел.

Как я не вслушивалась, не смогла услышать ни шагов в коридоре, ни хлопка входной двери. Высокопоставленный фзйри передвигался как тень. Интересно, как его Кортик уговорил мне помочь, какие аргументы вообще могут подействовать на таких как он.

Неуверенно покачиваясь, уже не слабая, а скорее дезориентированная, я вышла на кухню.

Кортес дрых. Сидел на спинке стула, нахохлившийся и одинокий. Все его тельце покрывали мелкие беленькие перышки, смешные и умилительные. Я подошла и тихо села на соседний стул. Мой маленький защитник. Единственный друг, заботящийся обо мне без всякий условий, без-условно.

Он метался по ночному городу в моих поисках, хватался за любые зацепки, договаривался, уговаривал и убеждал. Спасал меня, свою нерадивую подругу. И спас. Поспи, Кортик, отдохни от этого дня.

Поднявшись, я тихонечко пошла в прихожую, чтобы проверить замок на двери.

Между моим человеческим честным «спасибо» и фэйри-правилами всегда будет находиться закрытая дверь. Не верю, что я превращусь у нечто ушастое и бессердечное. Не быть этому, что бы там себе не думал принц с серебряно¬золотыми глазами. Принц, которому я теперь должна, заслуженно, чего уж, должна свою жизнь.

Уже укладываясь на кушетку, я особенно тщательно взбила подушку, всю пропахшую яблоками. Через пару минут, ворочаясь, дергая за наволочку, недоумевая что ж мне так мешает, почувствовала ладонью странное.

Под пальцами подергивались тоненькие, тянущиеся и гнущиеся в обе стороны длинные кончики моих собственных ушей.

Глава 21. Мой дом — моя крепость

— И все-таки, ее надо найти!

— Она не прилетела утром, Дэс. Неужели ты не понимаешь, что это означает? Это мелкая пакость нас списала, вычеркнула.

Мы уже минут десять препирались с Кортиком под дверью моих родителей. А до этого спорили всю дорогу. Попугай верещал, хлопая крыльями и топоча, а я опасливо цедила через губу, стараясь, насколько возможно, не привлекать внимание прохожих.

Зато в подъезде отчего дома я смогла отвести душу, отчитывая Кортеса.

— А если с ней что-то произошло? Как со мной. Ты заранее ее признал виновной, даже не узнав что с ней, не приложив усилий.

— Ну ты дурында, Дэс. Нет, не Дэс, ты — Тинни! Да не вопрос, давай! Давай, Тинни, пойдем искать пикси у Йовиля. Скажем: «Привет, Йовиль, не обращай на нас внимание, мы к Бейту, спросить о сестре. А это Тинни, помнишь? Ты ее не полностью додушил, вот она и преперлась напомнить».

Жаль, что я ему подзатыльник дать не могу. Вот же мастер Кортик играть словами, не умею я так.

Поджав губы, я постучала в дверь, прекращая спор. Какой смысл обсуждать одно и то же, лучше сделаем паузу, пока не придумаю нужные аргументы и что делать дальше.

Открыла нам мама. Вскрикнула и кинулась мне на шею. Она всегда так, даже если они с папой всего день меня не видели, радуются как дети.

Сброшенный с плеча попугай заполошно залетал над головой, закладывая сложные виражи и испуганно вереща.

— Тинни, ты покрасилась? Очень красиво. А это кто? — с любопытством спросила мама. — Какая смешная белая птица.

— Это мой друг, — твердо сказала я, поправляя жестко заколотые волосы, закрывающие уши. Своих родителей я знала прекрасно, дашь хоть немного слабину, и Кортика признают опасным для моего здоровья, у них весь мир через эту призму — опасно или нет для дочки.

— Тиночка пришла! — в коридор вышел папа, и я попала в новый круг объятий, аханий и поцелуев.

Меня тащили к столу и в красках рассказывали о поездке, борьбе с косностью и лживостью системы, как они мерзли на площадях и трясли перед бессердечными обывателями купленными на наши деньги транспарантами.

Мама бросилась печь оладушки с яблоками, папа включил телевизор, пытаясь поймать хоть небольшие новости о подвигах героев ЛПФ.

Но показывали… фэйри.

Эффектная ведущая, вооруженная ярко алым крупным ртом и взбитыми в пену белыми кудряшками, захлебываясь рассказывала о договоренности с Миром Холмов. Ее буквально трясло от возбуждения, не спасал никакой профессионализм.

— Впервые! Представители человеческих государств и главы Домов фэйри…

За спиной ведущей мелькали кадры официальных видеосъемок. Группа сидов спускалась по лестнице. За плечами плескались на ветру сотканные из мерцающей материи плащи, сияли драгоценные камни, чеканные черты, ни малейшего следа эмоций на идеальных лицах.

— Вот ублюдки, — сказала мама. Из ее рук, упала, зазвенев, ложка.

— Это ненадолго, милая, чем ближе с ними познакомятся, тем быстрее узнают правду, — быстро сказал отец, встревоженно на нее глядя.

— Твою мать, — сквозь нарастающий гул в ушах услышала я вскрик Кортика, он задрожал и прижался к моей щеке мягкой головенкой.

Мы все смотрела на экран нашего маленького старого телевизора, который папа включал только после крупных акций ЛПФ. Сиды продолжали идти. Равнодушно, под речитатив захлебывающейся эмоциями ведущей. Первым, словно вожак птичьего клина, шел, прекрасный и недостижимый, наследник Осени.

— И теперь первый шаг к единению рас заключен официально. Правительство Земли подписало указ об законном статусе спутниц фэйри. С сегодняшнего дня всех девушек, подавших заявку на оформление спутницей, начнут проверять на отсутствие магического давления и другие разрешительные процедуры. А представители Мира Холмов откроют представительские агентства по набору желающих стать спутницей или спутником…