События двадцатилетней давности, о которых рассказала мама

Той ночью Патти просыпалась много раз. В палате лежали десять рожениц, каждая со своими привычками, капризами и, что немаловажно, личными запахами.

На последних неделях беременности это стало особой бедой, потому что к Патриции вернулась беда первых месяцев — чувствительность к ароматам, особому душку, сопутствующему почти любому человеку и большинству предметов. Молодая женщина могла опознать начавший портиться продукт на расстоянии десятка шагов. Ее кривило от вчерашнего супа, лишь ночь пережившего в холодильнике, и ужасающе мутило от мужа, как только он переставал мыться каждые три часа.

Кульминацией личного ада Пат стала палата в роддоме, где никому не было дела до ее сошедшего с ума нюха.

Вокруг кряхтели, ругались, плакали и отчаянно воняли толстые, безобразно равнодушные ко всему кроме предстоявших родов, женщины.

От бессонницы маленькая миссис Сэвидж получила в награду синяки под глазами и очень, очень дурное расположение духа.

Когда она проснулась в очередной раз глубокой ночью и обнаружила в дверях невозможную в этих стенах фигуру в искрящейся мантии с капюшоном, разносящую каждым шагом острую полынную вонь, она не задавала вопросов, не кричала испуганно. Патриция набрала воздух и разразилась громкой и многосоставной речью, посылающей гостя в ту канализационную яму, откуда он явился.

К ее удивлению от шума проснулись далеко не все соседки, а те что поднимали головы, вели себя подозрительно вяло. Но для незванного гостя и этого переполоха хватило.

Он исчез, тихо и незаметно. Чтобы появиться на следующую ночь.

Заметила его Пат опять стоящим у входа. Но в этот раз сразу не закричала, пытаясь рассмотреть посетителя. Ей показалось, что она просто моргнула, но за это мгновение таинственный посетитель успел оказаться на несколько шагов ближе к ней.

В полной тишине он поворачивался, вытянув вперед руку. Лунный свет, падавший из окон, осветил блестящий медальон, завораживающе качающийся на короткой цепочке.

Моргание. И он еще ближе. Разворачивается, описывая полукруг, а у стены съежилась испуганная, забывшая как дышать Пат.

Наконец она закричала. Истошно, надрывно, уничтожая связки. Она кричала и кричала, перебудив всех, даже самых крепко спящих соседок по палате.

Так ее, уже не способную издавать звуки, но продолжающую то ли злобно, то ли испуганно шипеть и увезли в родильный отсек.

Родила Пат удивительно быстро, буквально за час. Все это время перед ее глазами стоял образ фигуры в мантии, с упавшим назад капюшоном, абсолютно лысая голова сплошь покрытая татуировкой, темные провалы глаз и длинные, нечеловечески острые уши. Скоротечные роды оказались не самыми благотворными для появившейся на свет малышки.

Девочка отличалась сероватым, нездоровым цветом кожи, была настолько слабой, что почти не двигалась, только открывала-закрывала глаза. Ее чуть не отправили в реанимацию, но кроха удивительно быстро начала приходить в себя, требовательно покричала и успокоилась на груди матери.

Пат с дочкой перевели в новую палату, где все так же вдоль стен размещались кровати с женщинами, но теперь в торце у каждой, ближе к центру комнаты находилась люлька с крошечным младенцем.

К ужасу молодой мамы ночь повторилась, посетитель вплотную подошел к кроватке дочки, угрожающе раскачивая медальоном над маленькой головкой. Потерявшая голос Пат не сдалась, лупила кулаком по стене и кидалась яблоками с тумбочки в соседок. Сбежавшийся на заполошные стуки и крики соседок врачебный консилиум успокоил мамочек, те, как могли, — младенцев, а психической миссис Сэвидж намекнули, что если она и дальше будет настолько прямолинейно соответствовать своей фамилии, организовав еще одну ночную панику, то роддом примет неприятные меры.

Когда все уснули, накаченная успокаивающими лекарствами Пат встала, выползла в центр комнаты и поменяла местами все кроватки с младенцами. Люльку дочери она запихала за штору, крошечную Дэс взяла себе под бок в кровать и отключилась.

Побуждение сопровождалось истошными криками. Еще не отошедшая от лошадиной дозы препаратов, которыми ее накачали во избежание очередного дебоша, Пат с трудом поняла голову, чтобы тут же опустить ее со стоном на подушку.

Она с трудом смогла сфокусировать зрение на голубых цветочках, отпечатанных на хлопковой ткани. Они то становились ярче, то расплывались туманными пятнами. Под веками словно песок насыпали.

Опустив глаза, она обнаружила под боком странный сверток. И только через несколько мгновений поняла, что это спящий ребенок. Ее ребенок.

Рядом продолжали кричать, и сердце Пат пропустило удар.

***

— Я никогда себе этого не прощу, — на первый взгляд спокойно сказала мама Дэс, но по щекам ее текли слезы. — Той ночью я ничего не соображала, почему-то решила

— фэйри хотят забрать моего ребенка, недаром ночной гость искал что-то с амулетом. Хотела их запутать, чтобы тебя не нашли и ушли ни с чем. Мне и в голову не пришло, что они способны на другое.

Миссис Сэвидж подняла голову и посмотрела дочери в глаза.

— Мальчик, чья колыбелька оказалась у меня в ногах, не пережил ночи. Просто не проснулся. И никаких следов.

— Мама, — я постаралась говорить, как можно мягче, — а ты допускала, что просто ошиблась? Предродовое состояние, стресс. Мало ли что могло привидеться?

— Тебя хотели убить! — вскипела моя родительница. — Ты хоть понимаешь в каком опасном мире мы живем? Мы с папой назвали тебя «Судьба», потому что тебе на роду предначертано было выжить, а мне — нести тяжкую ношу вины.

Я дрогнула. Каково было моей впечатлительной, эмоциональной маме ощущать столь изматывающий моральный груз.

— Ты не простая девочка. Замечала, как легко входишь в любую компанию?

— Я?!

— Ты, ты. Тебя брали на все работы, куда бы ты не собиралась устроиться. В школе считали просто скромной умницей, но мы-то с папой все видим-подмечаем. У других то с учителями недопонимание, то недруги появляются, хоть малюсенький конфликт за годы да случается. У одной моей Дэстини тишь да благодать. Среди наших активистов ты как рыба в воде, всех выслушаешь, всех успокоишь. Какой тебя хотят видеть, такой и будешь. Гибкая как тростник под ветром, хитрая как лиса на охоте.

Слушая, я только изумленно хлопала глазами. Такой я себя совершенно не воспринимала. Наоборот, считала серой и незаметной мышкой, которая никому неинтересна, вот и проблем не возникает. Сейчас мне впервые в голову пришла мысль, а так ли нормально, что я часто чувствовала пожелания других, могла предсказать реакции.

— В тебе НЕТ магии фэйри, милая, — прошептала мама, перегнувшись ко мне через стол, — ты НЕ фэйри. Ты больше, чем они, ты — человек, которого они будут бояться. Их истребительница. Мой ребенок, который уничтожит погань. Всех, до единого уродца. Они боялись твоего появления, хотели уничтожить. Но ты выжила, моя девочка. И ты им еще всем покажешь. Моя Дэстини.

Она рассмеялась. Тихо. Сухим, чуть кашляющим смехом, смотря на меня с гордостью.

Глава 28. Невольное знакомство с соседями

Привезли меня сюда в автомобиле с затемненными стеклами, провели через служебный вход. Быстро, молча.

По дороге Каурух поглядывал на меня с интересом, но вопросов не задавал. А весь пеший путь от машины к номеру при Посольстве Холмов офицер Брэна шел прямо передо мной, заслоняя широкой спиной от любопытных взглядов.

Я семенила следом, волоча баул с одеждой. Сид даже не подумал предложить свою помощь, а я гордо решила его не спрашивать ни о чем.

Рыжие его волосы шелковой волной закрывали плечи. Несколько косичек начинались на затылке, открывая ровный лоб без намека на морщины. Многочисленные колечки украшали уши и брови. Эдакий пирсингованный красавчик-громила. Интересно, что он думает о моей персоне и наших отношениях с Брэном.

— Неужто сиятельный Брэндилих начал присматриваться к человечкам? — голос раздался сзади, поэтому я вздрогнула от неожиданности.